Источник текста:

Живая старина. № 3 (99). 2018. С. 7-9.

Державин В.Л.,

кандидат исторических наук,

Институт археологии РАН (Москва)

СТАРОВЕРЫ ГРУМАНТА

Первое упоминание в литературе об отправке старообрядцами промысловой артели на Шпицберген, который поморы называли Грумантом, можно найти в книге П.-Л. Ле Руа «Приключения четырех российских матросов, к острову Шпицбергену бурею принесенных», в которой изложена удивительная история о вынужденном шестилетнем пребывании на острове Эдж в 1743-1749 гг. четырех мезенских промышленников, спасенных командой судна старовера Амоса Корнилова [10]. О ней знал и М.В. Ломоносов, который был знаком с А.К. Корниловым. Последнего вызывали в Петербург для сбора информации Адмиралтейств-коллегией по Шпицбергену перед отправкой кораблей полярной экспедиции В.Я. Чичагова в 1764-1766 гг. Но староверы промышляли на архипелаге еще раньше. Из показаний в архангельской Коммерц-коллегии того же Корнилова стало известно, что его единоверцы ходили на архипелаг «от 1720 года в разные лета» [13. С. 247].

Шпицберген, который дословно переводится как «острые горы», был официально открыт в 1596 г. голландской экспедицией В. Баренца, принявшего его за часть (или продолжение) Гренландии. И вплоть до XIX в. этого мнения придерживались многие европейские географы и мореплаватели. Русское название Шпицбергена – Грумант – происходит от искаженного поморами названия Гренландии [15. С. 19-22]. В XVIII в. интенсивную промысловую деятельность на архипелаге развернули поморы из разных районов Русского Севера. Как раз на это время приходится пик поморской колонизации Шпицбергена. Поскольку в северных губерниях значительную часть населения тогда составляли староверы [9. С. 367], они, как опытные мореходы, принимали активное участие в освоении полярных островов. К этому их подталкивали не только традиционные для них промыслы (охота на морских и наземных животных, рыболовство), требовавшие постоянного расширения или периодической смены охотничьих территорий, но и социально-политические процессы на материке, отражавшиеся на положении старообрядцев. Но основная причина – это их стремление к отшельничеству, личному спасению, т.е. духовный аспект являлся доминирующим. Однако на отхожие промыслы уходили не только староверы, но и представители официальной Церкви. Яркий тому пример – Иван Старостин, проведший на Шпицбергене 39 зимовок и промышлявший на архипелаге по заданию Соловецкого монастыря. Многих православных людей привлекал аскетичный образ жизни, поэтому и Грумант ими рассматривался как сакральное место.

Блестящий писатель-беллетрист Вас. И. Немирович-Данченко (брат знаменитого режиссера) приводит любопытный разговор с одним из иноков Валаамского монастыря, в котором можно уловить отголоски того времени, когда верующие стремились оказаться в наиболее труднодоступных и опасных местах: «Сказывают, далеко земли такие есть – море да камень. Зима десять месяцев. Никакой травки…лишай один по камню да мох где-нибудь в низине. Небо тоже грозное там – все в тучах. Вот бы где обитель устроить. Где бы спасаться!» [12. С. 104, 105].

На староверов Шпицбергена первым обратил внимание норвежский геолог Б. Кейльхау [18] во время посещения русского становища на острове Эдж в 1827 г. Над входом одной их построек он смог разобрать надпись, что «сiя изба староверска», из которой понял, что «дом  людям старой веры» [16. С. 112]. подобную табличку видели и мезенские промышленники над входом дома, в котором они прожили долгие шесть лет.

Кейльхау также описал поморские кресты на станови ще и выяснил, что один из них был «поставлен православным христианином во славу Божию кормщиком Иваном Рогачевым в год 1809». Примерно тогда же Рогачев водрузил большой крест на мысе Богемана, который в 1864 г. видел Н.А. Норденшельд, сумевший прочитать на нем надпись, свидетельствующую о том, что «этот крест воздвигнут в честь Христа для верующих старой веры кормщиком Иваном Рогачевым в 1809 году» [16. С. 84].

В 1898 г. шведский геолог В. Карлхейм-Гюлленшельд провел любительские раскопки поморского становища в Мерчисон-бухте (80 с.ш.), которую поморы называли Русской губой, а расположенные там острова Русскими [19. S. 261], зафиксировав на островах два поклонных креста XVIII в. Это самые северные и единственные на архипелаге сохранившиеся кресты высотой около 5 м, а возможно, и самые северные в мире археологические памятники того времени (ил. 2). Судя по характеру надписей, один крест мог быть поставлен староверами-беспоповцами [8. С. 314].

Карлхейм-Гюлленшельд отмечал, что большая часть русских промысловиков, по его мнению, относилась к староверам, для которых Шпицберген «представлялся землей обетованной» [16. С. 109]. О присутствии старообрядческого пласта на поморских памятниках Шпицбергена можно судить по многочисленным, но почти не сохранившимся поморским поклонным крестам, известным по литературе и археологическим данным. На многих русских становищах прослежены остатки оснований крестов, обложенных вокруг камнями или укрепленных деревянным срубом (ил. 3).

Находки изделий мелкой металлопластик, эпиграфические данные, деревянные изделия «культового» назначения также представляют несомненный интерес.

Единичными и поэтому, безусловно, редчайшими изделиями являются медная иконка и створка складня.

Одна такая находка обнаружена в братской поморской могиле начала XIX в. у становища на острове Дюноя (см. 2-ю с. обложки). Она представляла собой образ Богородицы «Знамение», традиционно почитаемый в землях Великого Новгорода. Аналогичная створка складня находится в экспозиции музея с. Усть-Цильма на Печоре (Республика Коми), где издавна проживают староверы поморского согласия.

Медная иконка Богородицы «Всех скорбящих радость» найдена норвежскими археологами на севере Медвежьего острова на территории русского становища. Опираясь на документальные свидетельства, можно предположить, что это становище могло быть связано с личностью большака (наставника) Выговского (Выгорецкого) общежительства Амоса Корнилова (1701-1780), который вел промыслы на Медвежьем [13. С. 243].

Подобные металлические изделия отливались в мастерских Даниловой пустыни на реке Выг в Карелии и получили широкое распространение далеко за ее пределами [4. С. 37-58].

На архипелаге это пока единственные находки старообрядческого медного литья наряду с литыми крестами-тельниками, но они нередко встречаются в поморских погребениях Шпицбергена. Широкое распространение получили нательные крестики с четырьмя прямоугольными концами, с листовидным обрамлением и с вписанным рельефным восьмиконечным Голгофским крестом (см. 2-ю с. обложки). Они относятся к типу V по разработанной Э.П. Винокуровой классификации [5. С. 341]. Лицевая сторона их обычно покрывалась разноцветными эмалями. Вверху – надпись црь слвы (Царь Славы), по краям средней большой перекладины: ic xc (Исус Христос), а ниже – снъ бжiи (Сынъ Божий). Это один из самых известных типов нательного креста в погребениях Шпицбергена, который появляется в конце XVII – начале XVIII в. На оборотной стороне обычно передана молитва Кресту в старообрядческой традиции: «Да воскреснет Бог и разыдутся врази Его…» в отличие от нововведенной патриархом Никоном: «…и расточатся…». Этот тип нательных крестов к тому же считается женским [5. С. 353].

НАХОДКИ ИЗ ДЕРЕВА

Из деревянных предметов религиозного назначения следует выделить четырехконечный резной крест-мощевик из становища острова Серкаш (см. 2-ю с. обложки), как определил исследователь памятника В.Ф. Старков [15. С. 53]. На самом верху креста проставлены литеры црь слвы (Царь Славы), на средней перекладине надписии расположены в три ряда: ic xc (Исус Христос), под нею – снъ бжiи (Сынъ Божий), а ниже – ни ка (Победа).

На старообрядческих крестах (Деревянных и металлических) обычно отсутствуют распятие и аббревиатура iнцi (или iнци), т.е. «Иисус Назорей Царь Иудейский», появившаяся во второй половине XVII в. Исключение составляли кресты последователей федосеевского толка, признававших «пилатову дщицу» [14. С. 283-285]. для староверов каноническими надписями в первую очередь следует считать: ic xc (Исус Христос), црь слвы (Царь Славы), снъ бжiи (Сынъ Божий).

Интересную находку представляет необычный деревянный киот, найденный на становище Руссекейла-2 (мыс Старостина), находящийся в экспозиции музея «Помор» пос. Баренцбург на Шпицбергене (см. 22-ю с. обложки). На доске прямоугольной формы (12,2 х 9 см) вырезано изображение, напоминающее трехкупольный храм, в центральной части которого сделана небольшая ниша для размещения в ней иконки с оглавием, закрывавшаяся схожей по размеру и контуру слюдяной платиной, предназначенной, вероятно, для предохранения образа от копоти в курной избе. Купольные оформления деревянных и металлических киотов и складней хорошо известны на Русском Севере. Но найденный на Шпицбергене киот является единственным в своем роде, и не исключено, что он был вырезан на месте. По обнаруженной в доме монете и данным дендрохронологии можно заключить, что становище возникло не позже первой половины XVIII в. [17. С. 43].

Еще одна редкая находка – небольшая деревянная доска (12,2 х 9 см) с изображением креста – была обнаружена в 1882 г. шведским геологом Г. де Геером при раскопках русской избы в заливе Адвент (ил. 4). На доске вырезан восьмиконечный Голгофский крест, расположенный над Адамовой главой, а слева и справа от него изображены орудия страстей Христовых – копие и трость. Вверху с обеих сторон от верхней перекладины читается надпись црь слвы, а ниже по краям средней центральной перекладины – icъ xъ (буква «с» опущена). Под ней: снъ ни как бжеi, т.е. «Исус Христос Победа Сын Божий» . Внизу с двух сторон от косой перекладины начертано мл рб, что обычно интерпретируется как «Место лобное распят бысть» или «Место лобное рай бысть», но, конечно, на «Раб Божий», как ошибочно интерпретировано публикатором находки [16. С. 38].

Созданные на промыслах незатейливые деревянные иконы не были редкостью. С.В. Максимов в книге «Год на Севере» передает рассказ старого помора, промышлявшего на Новой Земле: «приладились мы зимовать, и когда огляделись, ан в самом-то главном у нас недостача. Все бы есть, а того нету. Забыли – согрешили, а взять негде теперь. Был с нами бывалый человек – он смекнул, утешил  всех да и позабавил мало-мальски. Вытесал он дощечку такую, гладенькую, чистенькую, взял ножик и выцарапал им на той малой дощечке святой крест на все восемь концов. Помолился на него, поцеловал, поставил на тябло в угол избы» [11. С. 47].

Найденная в заливе Авент доска, вероятнее всего, была сделана на месте, что в какой-то мере подтверждается рассказом С.В. Максимова. Он вспоминал также, что как-то видел на Канинском берегу самодельную деревянную рамку с медным «створчатым образом». Видимо, нехитрые деревянные предметы религиозного назначения часто изготавливались на месте самими промышленниками.

Помимо «культовых» предметов известны иные археологические находки, доказывающие факт несомненного присутствия староверов на Шпицбергене. Так, на становище XVIII в. Пальфиодден в заливе Хорнсунн была обнаружена вырезанная из корневой части ствола дерева (видимо, плавника) доска с надписью бытового содержания, в которой использовались буквы, употреблявшиеся старообрядцами, но исключенные из русского алфавита в ходе петровской орфографической реформы (см. 2-ю с. обложки). Это также подтверждается находкой на становище острова Серкапп деревянного трехгранного бруска с вырезанными буквами церковнославянской азбуки (см. 2-ю с. обложки), по которому староверы на промыслах обучались грамоте.

В настоящей статье приведены материалы только тех памятников Шпицбергена, которые достаточно уверенно можно связать со староверами. Но на самом деле из больше, поскольку далеко не все они поддаются точной конфессиональной атрибуции. По крайней мере, некоторые из них в равной степени можно отнести к обеим группам православного населения. Некоторая неустойчивость правил для надписей (даты от Рождества Христова, в не от сотворения мира, использование арабских цифр, «пилатова табличка», т.е  iнцi), видимо, была обусловлена смешанным составом артелей, отправлявшихся на Шпицберген. На снаряженном архангельским купцом Андреем Стукачевым судне «Св. Николай», погибшем в 1802 г., находились как «раскольники», так и последователи официальной Церкви – уроженцы разных северорусских земель. Хотя это судно и было отправлено Выгорецким общежительством, однако это еще не значило, что артель состояла исключительно из одних староверов.

Насколько важны для староверов были отдаленные (отхожие) промыслы, свидетельствует документ первой трети XVIII в. «Выгорецкий чиновник», представляющий собой свод правил: «Предел братии на промыслах морских летозимно пребывающим на Груманте и Новой Земле, изданный от общаго  церковного совета».

Этого устава должны были придерживаться промышленники в своей повседневной деятельности. А его строгость поражает тем, что для уходивших на целый год и более на полярные острова поморов никаких послаблений не предусматривалось. Для надзора за соблюдением «предела» назначались старосты, и, вероятно, эту обязанность возлагали на кормщиков.

Первое правило гласило, чтобы на промыслах «денег своих не иметь никому же под опасением жестокаго истязания, но довлетися готовыми припасы съестными и одеждными», а второе предписывало: «…кому нужда приидет з друг другом советно пременить – долагати старостам, но со оных благословения сия творити» [6. № 48]. Из первого правила  становится понятно, почему при археологических раскопках становищ Шпицбергена практически не найдено монет, за исключением единичных случаев.

Не меньший интерес представляют наставления о том, как промышленникам следовало соблюдать постные дни и в первую очередь Святую Четыредесятницу (Великий пост).

Несколько слов следует сказать о скончавшемся на острове Эдж Федоре Веригине – единственном из четырех мезенцев, о которых говорилось выше. Рассказывавший об их злоключениях академик Ле Руа отмечал, что Веригин был настолько ленив и испытывал такое отвращение к свежей оленьей крови, в отличие от других, что сознательно обрек себя на верную гибель. Вместе с тем русские зверобои часто прибегали к этому эффективному противоцинготному средству, к которому их приобщили представители коренных народрв Севера (саамы, ненцы и др.).

Апостольсоке правило запрещает употребление в пищу крови, к тому же оленья кровь у коренных народов Севера играла большую роль в шаманской практике, о чем жившие там же поморы, конечно, знали; все это могло отторгать от нее православного человека, ср. Предписание «воздерживаться от идоложертвенного и крови» (Деян 15:29). Веригин, видимо, ревностно следовал этому правилу в отличие от своих, наверное, более практичных товарищей. Но также надо принять во внимание и тот факт, что на Русском Севере, да и по России в целом, было много тайных старообрядцев, и Веригин, не исключено, мог принадлежать к ним. Ведь известно, что статистика реальной и официальной численности староверов в русских губерниях часто не совпадала, причем на порядок [9. С. 367].

В одном из документов сообщается о возвращении в 1803 г. со Шпицбергена артели на судне «Св. Михаил», которое снарядил архангельский купец (не старообрядец) Михаил Плотников. Но два помора, числившиеся первоначально в ее составе («шенкурец» и «сольвычегодец»), по окончании промыслов без «каких ради причин остались добровольно на Груманте с <…> работниками пришедшего туда судна Олонецкой губернии Выгорецкого общежительства». Не исклюбчено, что оставшиеся еще на одну зимовку промышленники являлись тайными староверами, поэтому и решили присоединиться к «раскольничьей» артели.

В изданной недавно коллективной монографии, посвященной зверобойным промыслам Выгорецкого общежительства в XVIII – первой половине XIX в., на основании материалов архангельского архива опубликованы обширные источники о морских экспедициях Выгорецкого общежительства (Даниловой пустыни) на Шпицбергене, а также на Новой Земле [2]. Таким образом, они документально подкрепили высказанную точку зрения о значительной роли поморского старообрядческого центра в организации промыслов на русском Севере [1. С. 103].

На основании археологических и ситорических источников можно  в целом уверенно говорить о наличии мощного старообрядческого фактора, нашедшего отражение в материалах поморских памятников архипелага и сыгравшего в XVIII столетии важнейшую роль в освоении Шпицбергена. Этот вывод, вероятно, относится и к Новой Земле, хотя становища там почти не исследовались. Однако по письменным источникам известно, что многие поморы, в том числе и староверы, промышляли на обоих архипелагах [3].

В заключение отметим, что прекращение снаряжения зверобойных судов на Шпицберген к середине XIX в. не случайно совпало с разговором старообрядческой Даниловой пустыни [7. С. 106], а следовательно, и окончательным уходом русских с архипелага, что в конечном счете предопределило его историческую судьбу.

Литература

1. Бернштам Т.А. Народная культура Поморья. М., 2009.
2. Брызгалов В.В., Овсянников О.В., Ясински М.Э. Европейская Арктика: морские и зверобойные промыслы Выговского старообрядческого общежительства в XVIII – XIX вв. Архангельск, 2016.
3. Визе В.Ю. Русские полярные мореходы из промышленных, торговых и служилых людей XVII – XIX вв. М.; Л., 1948.
4. Винокурова Э.П., Молчанова О.В., Петрова Л.А. Медная пластика // Неизвестная Россия. К 330-летию Выговской старообрядческой пустыни: Каталог выставки. М., 1994. С. 37-58.
5. Винокурова Э.П. Московские литые кресты-тельники // Культура средневековой Москвы XVII в. М., 1999. С. 326-350.
6. Выгорецкий чиновник: В 2 т. СПб., 2008.
7. Державин В.Л. Старообрядчество Шпицбергена по археологическим и письменным данным // Материалы ХIII конф. «Комплексные исследования природы Шпицбергена и прилегающего шельфа». Ростов-на-Дону, 2016. С. 100-107.
8. Державин В.Л. Последние кресты Шпицбергена // Краткие сообщения  института археологии. Вып. 248. М., 2017. С. 306-317.
9. Зеньковский С.А. Русское старообрядчество. Т. 1-2. М., 2016.
10. Ле Руа П.-Л. Приключения четырех российских матросов, к острову Шпицбергену бурею принесенных. М., 1975.
11. Максимов С.В. Год на Севере. Архангельск, 1984.
12. Немирович-Данченко В.И. Мужицкая обитель. М., 1993.
13. Перевалов В.А. Ломоносов и Арктика. М.; Л., 1949.
14. Смирнов П.С. Споры и разговоры в русском расколе в первой четверти XVIII в. СПб., 1909.
15. Старков В.Ф. Очерки _____ освоения Арктики. Т. 1: Шпицберген. М., 1998.
16. Старков В.Ф. Первые археологические раскопки на архипелаге Шпицберген. М., 2011.
17. Старков В.Ф., Черносвитов ____, Державин В.Л., Захаров В.Г., Звя________, Шарин В.В. Материальная культура русских поморов по данным исследователей на архипелаге Шпицберген. Т. 2: Поселения и погребения. М., 2005.
18. Keilhau D.M. Reise in Ost _____ Finnmarken samt til Beeren-__________ Spittsbergen I arene 1827 og 1828. _______________ 1831.
19. Conway M. No man’s land. ________________1906.

Государственный архив Архангельской области Ф. 4. Оп. 9. Д. 91. Л. 13.

Там же. Л. 43