Архангельская Антология
«Правда Севера»
1993 (с. 15-16)

Составитель – Евгений Салтыков
На обложке – фоторепродукция Валентина Гайкина
работы художника Георгия Елфимова
«Архангел Михаил» (1993 год).
Именем этого архистратига, по святому
писанию, победителя сатаны, назван город
на Северной Двине – Архангельск

Вверху – репродукция старинной
картины «Вид Архангельска с реки»

Равных их подвигу не было

Совершили его в XVIII веке мезенские поморы. Любопытно, что примерно в те же годы вышла повесть англичанина Д. Дефо о приключениях Робинзона Крузо. Как ни удивительна она, но это всего лишь плод фантазии писателя. То же, что произошло в реальной жизни четырех наших земляков-груманланов, – подлинная история, и подвиг их до сих пор остается непревзойденным. Нам бы сегодня такую страсть к выживанию.
В 1743 году горстка поморов, очутившись на острове Шпицберген, оказалась на шесть с половиной лет оторванной от мира. О их беспримерной зимовке в царстве льда узнали в столице. Сенатор, фаворит императрицы, граф П.И. Шувалов поручил французскому ученому Ле Руа, воспитателю своих детей сделать описание тяжелой, предприимчивой жизни четырех русских матросов на Шпицбергене.
Рассказ двух поморов, приглашенных в Петербург, и лег в основу повести Ле Руа.
Подлинные фамилии всех четырех груманланов уже в наши дни установил М. Белов: это Алексей Инков, Хрисанф Инков, Федор Веригин, Степан шарапов (два первых из них фигурируют в повествовании Ле Руа под фамилией Химков).
Сегодня мы печатаем отрывок из «Приключений», а также эпизод из книги русского писателя-этнографа С.В. Максимова «Год на Севере» (1859 год), связанный с этой историей.

Ле Руа «Приключения четырех российских матросов, к острову Шпицбергену бурею принесенных»

…На берегу острова нашли елевой корень, имевший почти совершенную фигуру лука.
Нужда побуждает обыкновенно к трудолюбию. Приметили они, что можно было им превратить помощию своего ножа тот корень в настоящий лук, который они действительно и сделали. Но сперва казалось им трудно сыскать тетиву стрелы. О сем начали между собою рассуждать и вознамерилися сделать сперва только две рогатины для своей обороны от белых медведей, которые гораздо лютее обыкновенных и коих надобно им было все конечно опасаться. Делание же стрел и сыскание тетивы для напрягания своего лука отложили они о другого времени. Но чтобы ковать железо для рогатин и стрел, то весьма нужен был им молоток, и вот каким средством достигли они в том желаемого.
Железный крюк, который, как я упомянул, утвержден был в найденной ими доске, имел нарочито длинную дыру, которая находилась на два или на три дюйма от конца, противоположного шляпке; сия же головка или шляпка была кругла и толста, как обыкновенно у таких крючьев бывает. Взявши сей крюк, расколотили пробитой уже его конец и, поставив в дыру самый толстый гвоздь, начали ее расколачивать; потом расширили ее топором более, нежели на пять дюймов, вбили обвостренную палку, которая им служила вместо черена, и так сделали они молоток.
А чтобы в совершенство привесть свою кузницу, то сыскали они большой дикой камень, который служил им вместо наковальни: из двух оленьих рог сделали они клеши. Сими инструментами сковали себе два железца на рогатины, которые, выгладив хорошенько и выточив на камне, старалися как возможно прикрепить вырезанными из оленьей кожи ремнями к палкам толщиною в руку, которые доставали они от сучьев. С оными рогатинами, которые можно назвать и копьями, приняли они намерение учинить нападение на одного белого медведя, которого и убили, но с великою опасностью. Низложив сего лютейшего зверя, употребили мясо его в пищу, которое находили столько же вкусным, как и говядину, в чем меня уверяли самые те люди, с которыми я говорил.
Что же касается до жил того медведя, то приметили они с неизреченною радостью, что можно было их легко разрезать на толстые или тонкие ремешки, сколь толсты или тонки они были им надобны. Сделали они себе из того тетиву, которою стянули свой лук, помощию коего убивали они во время своего пребывания на том острове оленей, черных и белых лисиц, которые им служили пищею, давали одежду и другие средства к защищению себя от лютой и несносной стужи, которая бывает в сих к полюсу так близко лежащих землях.
…Несчастливые сии люди прожили почти шесть лет в сем печальном жилище.
15 августа 1740 г. усмотрели они противу чаяния российское судно.
…Хозяин оного судна прибыл в Архангельский город, отправил его в Новую Землю, чтобы перезимовать, но, по счастию наших матросов, предложил господин Вернезобер ему отослать оное лучше к Шпицбергену.
Трудно бы было описывать радость, которую почувствовали сии бедные люди, увидя нечаянное свое освобождение… Они не позабыли взять с собой лук, стрелы, копья или рогатины, также негодный топор, испорченный нож, шилья, иглы, которые лежали в костяной коробке, ими искусно помощию ножа сделанной…
Все сии вещи отослал господин Вернезобер к графу Петру Ивановичу Шувалову, а сей господин препоручил их мне на сохранение. Таким образом, имел я случай рассмотреть их хорошенько и показать многим любопытным людям, а между прочим, и господам профессорам императорской Академии наук, кои им довольно не могли надивиться…
(60-е годы XVIII века).

Сергей Максимов «Возвращение»
…Раз пустынники выбежали на берег дрова собирать, взглянули в родимую сторону, а там парусок забелел, словно заблудший небесный посланец, не иначе. Сложили дрова в кучу – зажгли; на длинный шест повязали оленью шкуру. По огню и по флагу поняли с корабля, что на острове живые люди…
Корабельщики спустили лодку, приняли отшельников, за 80 рублей с брата доставили в Архангельск, до которого о Груманта (Шпицбергена) при попутном ветре 10-12 дней ходу.
Весь длинный город ходил смотреть на груманланских схимников толпами, как на диковинку и великое чудо. На одном диковинкой была шуба вроде мешка, вся из чернобурых лисиц, по петербургским ценам тысячи на три; на другом – мешок из белых лисиц, так же редкостных. Рассматривали вывезенные ими драгоценности: 50 пудов оленьего жиру, 200 оленьих кож, 10 шкур белых медведей и очень много белых и синих лисиц. За шесть лет рассказов на полгода, да радостей в семье, что и на сотне возов не свезешь…
На репродукциях: берег острова Шпицберген – гравюра XIX века; четверо поморов у огня – рисунок из книги «Архангельские робинзоны» (1928 г.)