Маяк Арктики 18.10.25 10:01

Наша сегодняшняя история довольно известна, не только благодаря замечательной книге Героя Советского Союза- Константина Бадигина «Путь на Грумант», но и также великолепной экранизации 1954 года. История выживания поморов на безлюдном острове до сих пор считается одной из величайших Арктических Робинзонад, но самое удивительное-то, что действие происходило в суровой Арктике, где успешное выживание, особенно зимой, сводится к минимуму.

Действие нашей сегодняшней истории происходило на одном из островов архипелага Шпицберген, который в старину поморы называли Грумант.

Принятое в русском языке название «Шпицберген» является прочитанным на немецкий манер нидерландским Spitsbergen — это название дал архипелагу в 1596 году голландский мореплаватель В. Баренц, буквально оно означает «острые горы». Баренц обнаружил на острове и в его сопредельных водах большое число моржей и китов, что дало старт многочисленным промысловым экспедициям. Хотя споры о том, кто же первым открыл Шпицберген не утихают до сих пор. В частности, блестящий советский исследователь Арктики В.Ю. Визе (1886-1954), в лучшей своей монографии 1948 года издания отнёс знакомство русских со Шпицбергеном ко второй половине ХVI века. Датский король Фредерек II (1534-1588) в письме от 11 марта 1576 года к фогту северной Норвегии Людвигу Мунку дал ему приказ войти в сношение с неким русским кормщиком Павлом Нишецом, живущим в Мальмусе — норвежское название русского города Кола и ежегодно около Варфоломеева дня плавающего в Гренландию который, «если за его труды ему дадут некоторое вознаграждение», предлагал раньше тронгеймским бюргерам сообщить данные об этой земле и провести туда их суда. Почему Гренландия? У русских поморов употреблялось название «Грумант» или «Груман», которое считается искажённой передачей топонима «Гренландия», — по средневековым представлениям, Шпицберген на севере соединялся с Гренландией, а её название известно в формах «Груланд, Грутланд». Поэтому многие сторонники Русского Шпицбергена считают, что поморы еще до открытия Баренца, промышляли на Груманте, что безусловно имеет некоторые основания.  В самой Норвегии начиная с 1925 года принято название «Свальбард», которое скандинавские мореплаватели XII века дали открытой ими северной земле, позже отождествлённой Ф. Нансеном со Шпицбергеном.

Площадь архипелага — 61 022 км². Состоит из трёх крупных островов — Западный Шпицберген, Северо-Восточная Земля и остров Эдж; семи более мелких островов — остров Баренца, Белый, Земля Принца Карла, Конгсёйа (Королевский остров), Медвежий, Свенскёйа, остров Вильгельма; а также групп островов, маленьких островков и шхер, общей площадью 621 км².

Из млекопитающих на островах только белый медведь, шпицбергенский северный олень (самый маленький из подвидов северных оленей), а также песец. Попытки интродукции на архипелаг других сухопутных млекопитающих, в частности полярных зайцев и овцебыков из Гренландии, успехом не увенчались. Также около берегов Шпицбергена изредка можно встретить нарвалов. На архипелаге в изобилии присутствуют морские животные — нерпа, гренландский тюлень, морской заяц, моржи, белухи, киты.

Описываемые нами события происходили на Острове Полумесяца маленьком необитаемом острове у юго-восточного побережья острова Эджа. Хотя ранее считалось, что поморы жили на острове Эдж. В 1766 году ле Руа назвал этот остров (Эдж) Алексеевский в честь русского помора Алексея Инькова — одного из живших 6 лет на Шпицбергене, но в 2003 году американский альпинист и скалолаз Дэвид Робертс опубликовал в Нью-Йорке книгу «Четверо против Арктики», посвящённую судьбе вышеупомянутых русских зимовщиков. Робертс своими исследованиями опроверг теорию о том, что морякам пришлось жить на Эдже; согласно его выводам, они жили на острове Полумесяца.

Но давайте по -порядку. История о поморских робинзонах Алексее и Иване Химковых, Фёдоре Веригине и Степане Шарапове до нас дошла благодаря Петру Людовику Леруа.

В 1766 году он написал об этих людях книгу «Приключения четырёх российских матросов к Ост-Шпицбергену бурею принесённых, где они шесть лет и три месяца прожили», составленную по рассказам самих матросов, с которыми он много беседовал.

Всё началось с того, что житель города Мезени в Архангельской губернии Еремей Окладников снарядил и отправил судно с экипажем в четырнадцать человек для ловли китов и моржей в северных морях. Добрый карбас, способный поднять до трех тонн, вел опытный кормщик Алексей Химков. Курс был взят на Шпицберген. Однако из-за ветров корабль сбился с курса и подошёл не к западному берегу архипелага, где обычно останавливались европейские судна, а к восточному, в трех верстах от берега, напротив острова Малый Берун (ныне — остров Эдж), карбас прочно застрял во льдах…

Тогда штурман Алексей Химков вспомнил, что слышал от мезенских жителей, что те некогда планировали зимовать на Груманте и для этого взяли с собой для постройки хижины заготовленный лес. Кто-то даже говорил штурману, что такая изба действительно была построена на некотором расстоянии от берега. Он и ещё три матроса — Иван Химков, Степан Шарапов и Фёдор Веригин, — отправились на её поиски. Так как расстояние до берега было больше километра, а идти приходилось по льдинам, поморские китобои пошли почти налегке. Ружьё, порох с пулями на 12 зарядов, топор, котёл, 20 фунтов муки, ножик, трут, огниво и табак с трубками. Вот и весь нехитрый запас, что они взяли с собой на первое время.

К счастью, в четырёх милях от берега они нашли желанную, хотя и прохудившуюся хижину. Она оказалось очень просторной, как и все поморские избы: 3 сажени в ширину и высоту, и 6 саженей в длину, с сенями и горницей. Топилась изба по-чёрному, то есть у глиняной печи внутри не было трубы и дым выходил через окна и двери, не достигая пола и не причиняя беспокойства. Но радость была не долгой…

Продолжение следует .

Гуков С.А.